Часть 13.
Я длительно приставала к нему с расспросами, что же все-таки это такое было. Сначала он придуривался, что и сам ничего не осознает. Тогда я напомнила, как и кого он повелел мне предупредить. А ещё произнесла, что лицезрела этих юношей на фотке у него в компьютере. Тогда он показал вялый энтузиазм. Показала ему эти фотки с футболом.
— А! – произнес Серёжка. – Это…
И сплёл мне сказочку про некий междусобойчик, который устроил форум фрилансеров, чтоб перезнакомить всех со всеми. Вот только не были похожи примчавшиеся к нам на помощь люди на тех, кто днями торчит за компом. Я так и произнесла.
— Ага, — согласился Серёжка и принялся цапать меня руками.
Я сообразила, что расспрашивать никчемно. Сюда он меня не пустит. И решила просто подождать варианта, когда к данной теме можно будет возвратиться. Случай представился только весной.
Весна в тот год была умопомрачительная. Просто атомная весна. Много солнца, живых дождиков, незапятнанного ветра. Город вымыло и прожарило. А позже из земли ломанулась зелень. Все эти одуванчики и иная сорная, но такая хотимая в это время травка. И сирень! Господи, боже ты мой, какая была сирень! Сизо-зелёные кустики в клубах изнуряющего запаха!
Мы с Серёжкой любили зависать на бульварных лавках около создаваемого ими защитного круга. Сергей щёлкал кнопкам на своём ноутбуке, а я пробовала читать.
Я выиграла-таки городскую олимпиаду по биологии. Не так как такая умная, а так как мне больше других подфартило с учителем. Жужанна быстренько учла все аспекты и детали и залатала плеши в моей подготовке. На федеральном шаге я тоже вошла в призовую группу и получила право выбора. Предки желали, чтоб я пошла во 2-ой мед, но я избрала биофак. И ещё двое из группы со мной. С нами имел беседу декан факультета, вручил извещение о зачислении и разрешил посещать кое-какие лекции и научные общества. Я избрала генетику. Серёжка одобрил. По-моему, ему тоже было интересно. Сам он поступать никуда не собирался, объявил нам всем, что для начала узнает дела с государством на предмет штатского долга по защите родины.
Мои предки и Валерия Сергеевна хором уверяли его отложить это дело хотя бы до тех пор, когда срок службы сократится до года. Но как обычно, только напрасно сотрясали воздух. Меня его планы почему-либо не стращали, вот только расставаться так навечно очень не хотелось.
Вот поэтому я больше не отпускала его от себя. Мы сейчас скитались из дома в дом, и предки наши с этим смирились. Моим вообщем было не до нас. Они ждали осенью возникновения моего малеханького братца и очень носились с этой неувязкой. Валерия Сергеевна напротив, как и я, ожидала разлуки и всё почаще просила насовсем перебраться к ним.
В тот денек мы с Серёжкой опять навечно застряли на бульваре. Днем мы с грехом напополам пережили репетицию ЕГЭ, позже стршный скандал меж Наташкой и Артёмом. Требовалось придти в себя. Артём бросил Наташку. Вышло это при очень драматических обстоятельствах.
На репетицию собрали выпускников 7 школ в районном детском доме творчества. Перемешали нас со ужасной силой. Со мной в группе оказались только Наташка и Базиль – Васька Игошин. Наташка вела себя удивительно. Томно вздыхала, ложилась грудью на столик. И всё время двигала ногами — то закидывала их одна на одну, то расставляла, то скрещивала. Я даже забеспокоилась, пока не додумалась посмотреть на комиссию. С нами были учительница из спецшколы, которая всё время прогуливалась меж рядами, и инспектор из школьного департамента, пузатый дядька. Вот его-то Наташка и расстреливала очами. Забавлялась.
Когда нас отпустили, и учительница потащила куда-то наши экзаменационные листы, дядька задержался и поманил к для себя Наташку. Я решила её дождаться, но мне он повелительно указал на дверь. Пришлось торчать в коридоре целых 20 минут, пока не пришёл Артём. Когда он вызнал, в чём задержка, пинком открыл дверь. Ну, и мы с ним узрели, как она лежит нагой грудью на столе, вся мордаха у неё в сверкающих потёках, а дядька вбивается в неё сзади. Артём стремительно закрыл дверь и пошёл прочь. Наташка выскочила через минутку, утираясь платком.
— Где он? – практически прокричала мне в лицо.
Я показала на выход. Она кинулась следом. Я тоже пошла за ней. Во дворе ко мне навстречу подался Сергей.
— Почему вы так длительно? – спросил он. – Что случилось-то?
Я резвым шёпозже поведала. Сергей выругался и практически потащил меня в ту сторону, куда рванула эта пара.
— Да пусть сами, — начала было я.
— Он её убьёт! – кликнул Серёжка, перепугав меня до погибели.
Мы догнали их в парке. Наташка практически валялась в пыли, обнимая его за колени. А Артём пробовал стряхнуть её с себя. При всем этом у Наташки уже вкровь были разбиты губки.
— Уйди, тварь! – цедил Артём. – Грязная потаскуха!
— Прости! – завывала Наташка. – Пожалуйста, прости!
Артём вырвался и стукнул её ногой. Пинок пришёлся снова в лицо. Сергей слету обхватил его сзади и потащил в сторону, Наташка поволоклась следом.
— Убери её, — процедил мне Сергей.
Кончилось тем, что мальчишки длительно курили и говорили, а я приводила в божеский вид рыдающую Наташку. Позже Артём пожал ему руку и ушёл один, а мы отвели домой эту злосчастную и присели на бульварную лавку. Сергей пересказал мне собственный разговор с Артёмом, которого тревожили уже даже не измены, а перспектива обзавестись в один прекрасный момент какой-либо престижной заболеванием. Я произнесла, что это понимаю, но для чего было лупить, да ещё так.
— Я бы вообщем убил, — хмуро произнес Сергей. – В нашем классе она обсосала каждого.
Я не поверила. Сергей хмыкнул и погладил меня по голове.
— Да не желал для тебя гласить, — пробормотал он. – Но мужчины ей групповуху устраивали. Помнишь, когда Тёмка посиживал дома с гриппом?
— И ты не вмешался? – неприятно опешила я.
Он кратко рассмеялся.
— Так она мне не позволила. Я еле сам от неё ноги унёс.
— По-моему, ей в дурку пора, — обусловила я.
— Уже скоро, — успокоил Сергей.
Мне было так противно от этого происшествия и дискуссий, что я попросилась на какой-либо неплохой кинофильм. Серёжка вынул телефон и некое время изучал афишу, позже вдруг захохотал. Я вопросительно уставилась на него, и он принялся зачитывать:
— Трупорубы, Ночная резня, Кровавое такси…
Мне тоже стало забавно.
— Вот разве что «Вавилон», — произнес он. — Пошли поглядим, за что хоть хвалят…
Мы уже поднялись, чтоб идти, когда пред нами появился этот человек – Харьков.
— Мы спешим, — заместо приветствия объявил ему Сергей.
— Я слышал, — произнес этот Харьков. – Присаживайтесь.
— Она ничего не знает, — хмуро сказал Серёжка.
— Означает, настало время сказать, — Харьков смотрелся даже весёлым. — Ты поразмыслил?
— Поразмыслил. Нет.
Тогда Харьков обратился ко мне:
— Видишь ли, Полина, весь последний год Сергей работал на нашу фирму. Причём отлично. Мы – серьёзная муниципальная организация. Наше управление сделало ему предложение. Обучение в цивильном вузе за наш счёт. И никакой армии…
Я вскинулась и поглядела на Серёжку.
— Их контора – не армия, — подтвердил Сергей. – Еще ужаснее. Нет.
— Последнее слово обычно остаётся за дамой, — ухмыльнулся Харьков. – Я позвоню завтра. Не буду вас задерживать.
И он ушёл.
— Вот влип, — пробормотал Сергей.
— Они кто? – шёпозже спросила я. – ФСБ?
— Нет, — поморщился Сергей. – Они больше по наружным… имперским замашкам…
— Цивильный университет это что?
— Что захочу. Хоть какое штатское заведение.
— Так это здорово! – обрадовалась я.
— Ты не понимаешь! – разозлился Сергей. – Это будет означать, что я стану их человеком. На всю жизнь!
— Для тебя какая разница для кого за компом посиживать? – я тоже рассердилась.
— Большая, — произнес он. – Нет. И не только лишь в компьютере дело.
— А в чём ещё? – не сдавалась я.
— Да во всём, — с досадой буркнул он. – В неплохом испанском, к примеру. Полька, вида миа, поверь, я принял …правильное решение. Просто поверь. И ничего не гласи маме.
И я поверила. Я привыкла ему веровать. Знать бы тогда, как всё обернётся. Только вот не знали мы ничего, мы просто были счастливы вместе.
А позже началась вся эта армейская суета. Сергей решил отправиться с вешним призывом. В военкомате согласились дождаться, пока он получит аттестат. Наш выпускной был сразу его проводами.
Кое-кто напился, кое-кто растерял девственность. Евген всю ночь нарывался на проблемы, громозвучно рассуждая, как он будет действовать, когда наступит завтра, и я останусь одна. Серёжку его бравада только смешила, а вот Артём заводился. Он, кстати, пробовал составить Серёжке компанию, но его забраковала мед комиссия. Артём ощущал себя несвободным и ущербным и ещё и потому казался небезопасным.
Мы удрали от их, когда всем надоело плясать и потянуло бродить по городку.
— Все улицы забиты ментами, — пробормотал Сергей. – Кого охраняют – неясно. Нас от городка либо город от нас. Непременно кто-то прискребётся…
Мы потихоньку отстали от собственных и укрылись в небольшом парке меж нашей школой и стадионом. Там было мрачно и совершенно пусто. Мы пошли к летней эстраде, уцелевшей ещё с русских времён. Это было секретное место нашей школы. Многие поколения учеников скрывались тут, когда бывало сбегать с уроков, а учителя старательно делали вид, что не знают об этом.
Не только лишь нас с Серёжкой потянуло сюда. На лавках мы узрели несколько пар, а поэтому укрылись за эстрадой. Тут с давних времён лежало старенькое дерево, поваленное одной из бурь. За долгие и длительные годы оно перевоплотился в затейливую корягу, лишилось коры, и было отполировано многими поколениями седалищных мускул. Мы сели на спину этому старику и просто обнялись. Мне было обидно.
— Я для тебя оставлю собственный ноутбук, — произнес Серёжка. – Будем разговаривать. Каждый денек. Ты и не почувствуешь, что меня нет.
Я хмыкнула. Он тоже засмеялся.
— Вояки произнесли, что обусловили меня к ракетам. Что им необходимы грамотные хакеры. Это кое-где на севере.
— Постарайся ничего там для себя не отморозить, — буркнула я.
Он засмеялся.
— Э т о будет в сохранности, куэрида.
Мне тоже стало забавно. Серёжка повёл рукою по моему колену, сдвигая ввысь платьице, и за 5 минут довёл меня до лихорадки, даже температура подпрыгнула на несколько градусов. Я знала уже, где в последующий момент окажутся его руки, губки, но всё равно содрогалась, как от неожиданности. Естественно, можно было пойти и домой и сделать это всё в комфортабельных критериях, но там бы мы были не одни. Чувствовалось бы присутствие любящих и возлюбленных нами людей. Но нам тогда хотелось только друг дружку. В итоге мы оказались на уже увлажненной от росы травке, посреди терпких запахов измятой зелени и земли. И было наплевать, если кто увидит. И все чувства были острее от того, что нас могут узреть. Когда я получила наконец собственный торпедный аккорд до дна, когда, выгибаясь навстречу, откинула голову, с тоской сообразила, что небо на востоке совершенно светлое. Наше время кончилось. Я всё ещё цеплялась за него, но он уже был не со мной.
— Вставай, куэрида, — произнес Серёжка. – Я ещё должен проститься с матерью. Вставай, идём.
Последующие три часа пропархали так, как будто их не было совсем. Мы длительно смотрели на уезжающий автобус, Валерия Сергеевна и я. Я прижимала к груди тяжёлый ноутбук. Прощаясь, Серёжка произнес, что оставил мне там какое-то послание и что пароль для входа – опять моё лицо. Он вскочил на подножку автобуса и обернулся в последний раз. Таким я его и запомнила на всю жизнь – в движении на взлёте, с кривоватой усмешкой и печальными потемневшими очами.
Целый год позже я была девченка, живущая в сети. Сделалась ревностной поклонницей военных новостей. Даже представляла себя таковой девицей в форме время от времени. Предки временами с трудом выгоняли меня пробежаться с девчонками по клубам и кинозалам… Короче говоря, я его не дождалась. Де ла вида, как произнес бы Серёжка…
Фактически, я здесь не причём. Его загубили там, в этой армии. Ничего военного, рядовая бытовуха. Были замешаны несколько сослуживцев и младший офицер. Гласили, что Серёжка даже сам был повинет. Нам с Валерией Сергеевной произнесли, что там была какая-то отвратительная история с алкоголем. Применительно к Серёжке прозвучала она неправдоподобно. И ящик, который нам выдали, чтоб увезти и похоронить дома, был запаян наглухо, даже посмотреть на него в последний раз не пришлось. А на тех обломов, которые сотворили с ним это, я, да, посмотрела. Быки. Не поэтому, что здоровые, а так как обыденный рогатый скот. Тупые ничтожные уродцы. Затоптали моё счастье, единственную мою любовь, всю мою жизнь.
