Никогда не запамятовать…
Очами Давида
Как много всего было, что память, как тугой мешок,
Заполненный слезами, хохотом и вином.
И вдруг ты остаешься в звонкой тиши,
Закрылась дверь, а что позже?
Я опять проходил мимо нашей школы. Я ее окончил, но, сколько всего с ней было связано – отвратительного и неплохого… И 1-ая сигарета, и тысячный вызов в школу родителей… Но все завершилось в один момент оглушившим меня последним гулком. Я помнил и счастливые лица моих одноклассников, помнил последние поцелуи девчонок, отдающие дымом нервно выкуриваемых сигарет и грустными слезами. Я все это до сего времени помнил, но вот повстречать кого-нибудь из их…
И ведь конкретно сейчас прозвучал очередной последний звонок для сегодняшних выпускников. Они выходили из дверей школы, девицы – заплаканные, мужчины – их утешающие и обидно смеющиеся. Я грустно улыбался, смотря на пышноватые банты на головах женщин, на темные костюмчики юношей. Подошел к одной компании, потрепал парня по плечу.
— Эй, у вас кто управляющий был?
— Фрау Штольце, — поглядела на меня заплаканными очами малая хрупкая женщина. Юноша прочно обымал ее за плечи и было видно, что он не желает с ней расставаться, так как он ее безрассудно любит. «Любит…» — горько поразмыслил я. – «А ведь я до сего времени помню свою любовь…» Улыбнулся парню.
— А у меня фрау Целлин.
— Правда? – ошарашенно раскрыл глаза юноша. – Она, молвят, очень жесткая.
— Нууу… Не наговаривайте на моего возлюбленного управляющего! – засмеялся я. – По сути она очень классная!
— Давид Бонк? – спросил хрипловатый глас за спиной. Я оборотился и увидел невысокую полную даму, смотрящую на меня немножко покрасневшими очами. Я подошел к ней и прочно обнял.
— Фрау Целлин! А вы все еще учите?
— Всего четыре года прошло, а ты мне уже про пенсию намекаешь! Не постыдно?! – засмеялась дама.
Когда плохо либо обидно,
И стало вдруг страшно пусто,
Твои друзья выручат тебя, ты знаешь.
И станет все обычным и светлым,
Вы наберетесь опьяненным ветром,
Все будет так, как ты мечтаешь…
— Фрау… Я пойду, наверняка… Мне домой ехать далековато…
— А далековато живешь-то? – улыбнулась бывшая классная, провожая меня в прихожую. Я растрепал волосы на голове и, криво улыбнувшись, чуток высунул язык:
— Да нет, вообще-то…
— Как был небольшим врунишкой, так им и остался! – вздохнула фрау Целлин, счастливо улыбаясь.
— Да я к вам еще приду, — ухмыльнулся я, обнимая учительницу, отлично понимая, что вру. В который раз. «Как был врунишкой, так и остался…»
— Доскорого свидания!
Черная улица освещалась светом огромного количества фонарей. Я шел мимо витрин магазинов, глядя в лица загулявших выпускников. Я отлично помнил, как мы провели этот последний денек со своим бывшим классом. Мы уехали на набережную и пили вино, обливаясь им и целуясь со всеми. Пели песни и читали стихи. Благодарили на весь город свою возлюбленную руководительницу, крича, будто бы нас резали. Возвратились только к утру — опьяненные, влажные и счастливо-грустные…
Я желал уже было присоединиться к группе выпускников, зазывающих меня к для себя, как вдруг увидел знакомый высочайший силуэт. Пушистые волосы, нескончаемая гитара за спиной, таковой невинный взор и кривая усмешка.
— Линке? – тихо спросил я, не веря своим очам. Разглядев на шейке татуировку, я подпрыгнул от радости.
— КРИС! ЛИНКЕ!!!! – я стремительно побежал к парню.
— БОНК??? ДАВИИИИИД!!!!!!!!! – оборотился ко мне Линке. Изловил меня на лету и зарылся лицом в волосы, вдыхая их запах. Я сумасбродно водил руками по его плечам, не веря, что опять повстречал его.
— Линке!!! Я так желал тебя узреть! – шепнул я, улыбаясь во весь рот. Линке ухмыльнулся и шепнул мне на ухо:
— Все еще любишь меня?
— Да… — не раздумывая, ответил я. Линке отрадно вздохнул.
— Вот и отлично. Я тебя тоже!
— Куда на данный момент? Напьемся, как ранее?
— Мысль просто супер! А еще лучше пошли, совместно с ними напьемся! – и Линке махнул рукою в сторону выпускников, смотрящих на их и все еще зазывающих к для себя. Я схватил Линке за руку и, не следя за машинами, побежал к выпускникам.
Ты помнишь, ты естественно помнишь,
Свою первую любовь и 1-ый стакан.
Было круто, а позже вы расстались,
И тетрадка стихов порвалась напополам.
— Линке! Линке, ты помнишь, как… — взахлеб спрашивал я, размахивая бутылкой с вином. Мы издавна уже посиживали в квартире Линке. По ту сторону окна расцветал опьяненный рассвет, расплывающийся пламенными цветами.
— Я все, все, все отлично помню! – улыбнулся мне в ответ Линке, обнимая одной рукою за талию. Я приложил ладонь к его рту.
— Нет! Вспомни, когда ты в меня втюрился! – и я, улыбнувшись, приложился к бутылке. Линке откинулся на стенку, протягивая руку за вином.
— Нууу… А! Вспомнил! Тогда, на одной нашей школьной пьянке? Когда мы впервой поцеловались?
Я кивнул.
— Не знаю, почему, но я втюрился в тебя опьяненного! Ты был таковой милый…
— Оууу…. А я щас тааакоой пьяааааныыыый…. – заржал я, прижимаясь к Линке. Наши взоры повстречались, а через минутку повстречались и губки. Линке чуток слышно застонал и обнял меня одной рукою. Я оторвался, пьяно глядя в его глаза.
— И таковой милый… — шепнул Линке, чуток улыбаясь.
— Как было круто тогда! – обидно улыбнулся я, сжимая рукою горлышко бутылки.
— Да… А помнишь, я тогда собирал песни?
— Естественно, помню! Ты вечно носился с этой тетрадью, с гитарой собственной, с сигаретами…
— Ага… Меня тогда тревожили три вещи… Мой школьный сборник песен, которые мы пели, моя гитара, и как выйти из школы покурить… — хмыкнул Линке.
— А что, кстати, стало с твоей тетрадкой? – встрепенулся я, — я половину наших песен уже запамятовал…
— Она порвалась. При этом так ровненько… — Линке показал, как ровно порвался песенник, -… напополам.
— Да… Удивительно…
Наше лето в подъездах, мамы-папы в разъездах,
Квартиры в руках дикарей.
Мы курили в кроватях и смеялись, как малыши –
Я не помню ничего веселей!
Я поерзал головой на плече Линке. Моя рука неспокойно пробежалась по волосам, взор скользил с часов на разбросанные вещи, бутылки с вином, пачки сигарет…
— Чего ты беспокоишься? – спросил вдруг глас Линке над самым ухом. Я вздрогнул и вдруг сообразил, что школьное время издавна прошло.
— Да я снова, кажется, возвратился на четыре года вспять. Всегда беспокоюсь, что могут придти твои предки и нас узреть – опьяненными, нагими и обкурившимися…
— Даа… Мемуары – величавая вещь. Как мы с тобой ранее бесились…
— Да уж… Стоит хотя бы вспомнить, как мы занимались любовью в ванной… — закатил я глаза, пробегая пальцами по бедру Линке.
— Либо тогда, в автобусе… Помнишь?
— Естественно, помню! Хочешь повторить?
— Нее… Стар я уже для таких дел! – просмеялся скрипучим голосом Линке. Я засмеялся совместно с ним, пытаясь изобразить таковой же скрипучий глас:
— А из меня вообщем, что ли тогда песок сыплется? Я ведь старше тебя…
— Всего на год! – укоряюще произнес уже обычным голосом Линке. Я потянулся к столу, нащупывая сигареты. Присел на кровати, потянувшись за рубахой.
— Ты куда? – спросил Линке, хватая меня за руку.
— Покурить! Ты ведь меня приучил к этим долбанным сигаретам! – я показал пачку Winston light.
— А давай прямо так! Как тогда! – он притянул меня назад и навис нужно мной, нашаривая на полу пепельницу. Я достал две сигареты. Щелкнула зажигалка. Через пару секунд по комнате распространился табачный запах.
Линке затянулся и прижался к моим губам. Вдохнул табачный дым мне в рот, разделяя его совместно с поцелуем. Я вдохнул дым, отвечая.
Линке оторвался и подперев голову рукою, поглядел на меня. Я заглянул в его глаза и вдруг начал смеяться. Просто и беспечно.
— Давииид… — простонал Линке, начиная тоже смеяться. Свалился головой на подушку, сотрясаясь от хохота…. Затянулся, закашлялся, но все равно хохот пробивался через кашель. Я похлопал его по грудной клеточке, затягиваясь и тоже сотрясаясь в беззвучном хохоте.
— Я люблю тебя, Давид… — тихо шепнул Линке.
— Я тоже, Линке… И я никогда не забуду того, что межу нами было…
Очами Линке
Ты знаешь, я никогда бы не сумел запамятовать тебя. Твоих темных волос разметавшихся по подушке. Твоего мерного дыхания во сне – я его всегда слушал, когда спал на твоем плече. Твоих нежно-розовых губ, из которых вырывалось тихое шипение дыхания. Давид, я не сумел бы этого запамятовать. Никогда.
Я никогда бы не сумел запамятовать нашего первого поцелуя – несуразного, глуповатого. Случаем, на нашем школьном корпоративе, когда все были опьяненные и уже ничего не соображали, я ни с того, ни с этого прижался к твоим губам. Просто, чтоб выяснить, каково это – лобзаться с парнем. И, как это ни удивительно, ты ответил на мой поцелуй… Мне запомнился соленый пот на твоих губках вкуса вишни. Я ощущал его, я вкушал его. Да, тупо. Но это был наш самый 1-ый поцелуй. Я его не смогу запамятовать. Никогда.
Я никогда не смогу запамятовать нашего первого секса – страстного, сжигающего, ласкового. А ведь было все в автобусе, в туалете. Мы-то задумывались, если об этом выяснят наши друзья, они закончат с нами разговаривать. А они… Только чуток саркастически хмыкнули и дали совет выражать свои чувства наименее рьяно.
Помнишь, я тогда накрыл твою ладонь собственной? Ты внимательно поглядел на меня и, извернувшись рукою, сцепил наши пальцы в замок. Твои сероватые глаза пронзили мое сердечко насквозь. Это было покруче стрел купидона! Ты чуток побагровел, и уголок рта приподнялся в ухмылке. Меня так это поразило, что я неуверенно коснулся губками этого улыбнувшегося уголка. Позже отстранился, а ты впутался рукою в мои волосы и поцеловал. Поначалу очень лаского, узнавая, пробуя, позже страстно, со всей силы прижимая мою голову к для себя. Мгновение – и я посиживал у тебя на коленях, обнимая тебя за шейку. А ты целовал меня, как заведенный, чуток отрываясь, чтоб набрать воздуха. Гладил меня по спине, ногам, залазил под футболку и невинным движением пробегал кончиками пальцев по пояснице, вызывая из моей груди тихие вздохи.
— Линке, я тебя на данный момент просто отымею на очах у всех! – шепнул ты мне на ухо, когда моя рука скользнула по твоему плоскому животику. Я качнул головой и прошептал для тебя:
— Через минутку иди за мной в туалет.
После этого поднялся и, чуток пошатываясь от переполнявшей меня эйфории поцелуев, пошел в конец автобуса.
«Блин, если нас засекут!..» — панически задумывался я, прикрывая за собой дверь. Через минутку раздался стук. Я открыл дверь и втащил тебя с поцелуем. Ты чуток слышно застонал и прижал меня к стенке, изо всех сил обхватывая меня руками. Поцеловал в шейку, через зубы втягивая кожу татуировки. Начал срывать с меня футболку.
— Дави… — резко шепнул я, не выдержав всех этих сумасшедших движений. Ты поглядел на меня затуманенным взором. А позже впился в мои губки, гневно проталкивая язык. Я начал расстегивать твои джинсы. Ты расстегнул мои. Нужно же, для тебя это удалось резвее… Ты погладил мой член – я звучно застонал для тебя в рот, вцепляясь в твои плечи, как сумасшедший.
— Бля, Линке! – прошипел ты, смеясь. – Стони потише!
Я засмеялся, но тихо, а ты чуток сжал зубами мочку уха.
Ты стянул мои джинсы совместно с боксерами до колен и тормознул в нерешительности.
— Э-э-э… Линке…
— В кармашке, — шепнул я, смотря в маленький потолок.
— Где? – твоему изумлению не было предела. Я раздраженно поглядел на тебя и зашипел:
— Да, я согласен, согласен, черт побери! Согласен! А сейчас окончи уже начатое!
Ты улыбнулся и вынул тюбик смазки из кармашка моих джинсов. Я мог бы сказать еще чего-нибудть колючее, но ты, как будто осознав это, заткнул мне рот поцелуем. Автобус тряхнуло – я стукнулся головой о стенку, а ты – зубами о мои зубы. Но из-за всего этого я не ощутил, как ты начал меня растягивать, уже 2-мя пальцами. Через пару секунд к ним добавился 3-ий, и они задели простату. Я выгнулся для тебя навстречу, насаживаясь на пальцы посильнее. Перед очами начало рябить. Вынув пальцы, ты вошел в меня… Не знаю, какими словами передать свои чувства… Я прикусил губу.
Автобус опять тряхнуло. Не знаю, по каким кочкам мы ехали! От этого толчка ты вошел в меня на всю длину. Из моего гортани вырвался маленький хрипящий стон. Ты зашипел и опять поцеловал меня, действуя своим языком, как кляпом.
Толчок. Я уперся руками в стенки и отбросил голову. Твои пальцы впивались в мои ноги, оставляя синяки. Ты двигался во мне, как стосильный поршень, осипло дыша мне в шейку. Я стонал, не переставая, а ты уже не затыкал мне рот, а только увеличивал скорость, посильнее заводясь от этих кликов.
Мир взорвался в один момент. И сходу на тыщи осколков. Кончал ты, кончал я… Потолок и пол поменялись местами и время тормознуло… Единственное, что я помню – это ты, весь влажный и жаркий, конвульсивно прижимный меня к себе- и я, содрогающийся от твоих последних резких движений во мне…
Ты посодействовал вытереть мне сперму с животика и одеться.
Но самое радостное было позже! Помнишь, мы только открыли дверь, как нашему взгляду стал Тимо, невинно смотрящий в окно. Ты одномоментно побагровел – ты вообщем очень много багровел! Тимо повернул к нам голову и хмыкнул:
— О! Ну наконец, голубки!
— Ты что-то слышал? – спросил я дрожащим голосом. Тимо заржал:
— Нет, я не что-то слышал! Я ВСЕ СЛЫШАЛ!
Вот сейчас побагровел уже и я! Представляю, как тупо мы с тобой выглядели – две краснеющие крашеные дылды… Тимо докончил нас разносить одной фразой:
— Ну и не я один слышал…
Мы с тобой переглянулись, и ты выдал единственное слово, которое знал по-русски:
— Блядь!
Хоть и нам было нереально постыдно, ни ты, ни я, уже никогда не сможем запамятовать этого…
Ведь я так люблю тебя…
Я никогда не увидел бы тебя в массе, если б не знал, как сияют твои глаза.
Я никогда не услышал бы тебя в массе, если б не знал, как ты смеешься.
Я никогда не полюбил бы тебя, если б ты не отдал мне на это право…
Из комнаты еще длительно доносился беспечный хохот, и звук поцелуев, и нескончаемый тихий вопрос:
— Ты помнишь?..
И более тихий ответ:
— Я все, все, все помню!..
Мой e-mail: [email protected] пишите отзывы, буду ожидать!
