Меня зовут Ольга Зарецкая, и я пишу эро-рассказы по телесериалу «Сверхъестественное» Пожалуйста, подымайте рейтинг. Комменты, отзывы и пожелания, ( также проклятия и ругательства) отправляйте на [email protected] Буду ожидать!
***
Стенка, в которую он упирается головой, катастрофически прохладная, но Дин не отодвигается ни на йоту. Он на физическом уровне чувствует на для себя взор Сэма – ждущий мельчайшего движения, мельчайшего признака непослушания, за который можно было бы наказать. Сэм отлично знает, что Дин упрям как ишак, потому ожидает, что тот будет сопротивляться, но он не осознает: Дин сам желает сдаться. Он стоит неподвижно, расставив ноги, упираясь руками в стенку над головой, так как Сэм завел их туда. Разбросанные по всему телу синяки начинают ныть, от стенки веет холодом, но это приносит успокоение оголенной коже и остужает пот на прижатом к стенке лбу. Сэм смеется низким и грешным хохотом, но Дин все равно сжимается, но Дин все равно сжимается, когда чувствует прикосновение ладошки к спине, обжигающее его, как будто клеймо.
– Раздвинь ноги обширнее, Дин, – приказывает Сэм, радиальными движениями растирая напрягшиеся под его пальцами мускулы, – покажи, как ты меня хочешь.
Тот повинуется, хотя задерживать равновесие становится все трудней. Дин ощущает себя неудобно и уязвимо: распятый по стенке, с синяками на запястьях и засосами, разбросанными по всему телу, – но остается на месте, пытаясь не шарахнуться в сторону. Сэм не двигается. Дин откидывает голову вспять, хватая воздух ртом, когда Сэм награждает его за повиновение, прокладывая от шейки к уху мокроватую дорожку легких укусов, в движениях его губ ощущается ухмылка. Ладонь начинает движение вниз по спине, отвесив снисходительный шлепок, когда тело Дина подсознательно тянется навстречу ласке.
– Как мило. Ты таковой послушливый, Дин, – воркует Сэм и трется лицом о его многострадальную спину, и какая-то часть Дина начинает его непереносить.
Дин молчит, закрыв глаза и втягивая воздух, чувствуя, как по коже бегут мурашки, когда Сэм трется одежкой о его оголенное тело и потом отстраняется. Ему охото оборотиться и начать умолять, охото обнять Сэма, тереться об него, дотрагиваться к нему, сделать хоть чего-нибудть. Но он сдерживается. Молчание повисает меж ними, и собственное тяжелое дыхание кажется Дину неописуемо звучным. Он практически уверился, что это все, что сейчас даст ему Сэм, и здесь смазанный палец внезапно нажимает на вход, а рука грубо придавливает голову назад к стенке. Дин издает нечто схожее на всхлип, задохнувшись, когда Сэм проталкивает в него палец по самое основание, здесь же добавляя 2-ой и энергично растрахивая его, не касаясь при всем этом простаты.
– На данный момент, Дин, – шепчет Сэм, и его глас – единственное, что на данный момент имеет значение для Дина. Он отчаянно жмурится, чувствуя, как мускулы привыкают к вторжению. – На данный момент ты мне покажешь, как очень меня хочешь. Ты ничего больше не получишь, не считая моих пальцев. Их будет ровно столько, сколько ты сможешь выдержать, а потом ты кончишь. Только от этого. Позже ты подойдешь к кровати, встанешь на четвереньки и станешь ожидать, когда я тебя трахну. Здорово звучит, да, Дин?
Дин стонет, практически вдавленный лицом в гипсокартон, но как-то умудряется кивнуть, и Сэм, по-видимому, истолковывает это как положительный ответ. Пальцы снутри начинают кружить и, обнаружив простату, лаского её поглаживают, отчего Дин еле стоит на ногах, всем телом вжимаясь в стенку.
– Так жарко, – непонятно бурчит Сэм, оставляя ещё один засос на теле Дина, чуток пониже уха, потом его губки движутся по направлению к лопатке, – ты так извелся, что готов мне дать все, что я ни попрошу, так?
Сэм не ожидает ответа, и Дин за это ему признателен. Он чуть различает слова с того времени, как Сэм начал трахать его медлительно, в сводящем с разума темпе, практически бережно вытаскивая пальцы и пихая их вспять очень грубо, очень резко – совсем. Но чтоб кончить, этого не достаточно. Дин только жалобно хнычет, когда Сэм делает «ножницы», растягивая его ещё больше, но как и раньше не добавляя пальцев и продолжая дразнить простату рваными поглаживаниями так, что Дин лицезреет звезды.
– Ты вынужден огласить, если хочешь большего, – выдыхает Сэм в его ухо глухо и скупо, и Дин не может сдержать стон. Его щеки пылают, когда Сэм лаского – той рукою, которой вдавливал голову Дина в стенку, – треплет его по голове, как будто собаку, а пальцы снутри беспощадно двигаются. Колени Дина подгибаются. Стоящий по стойке смирно член ноет ещё с того момента, когда Сэм несколько часов вспять оборотился к нему и, посмотрев тем взором, отдал приказ ехать в ближний мотель. Сэм так и не прикоснулся к его члену, и не прикоснется, он сам так произнес. Сэм ожидает, чтоб Дин попросил, но Дин просто не может переступить через себя… Сэм знает это и всё равно…
– На данный момент, – мягко гласит Сэм, вылизывая изнутри его ухо, – просто скажи, что хочешь ещё один палец. Просто скажи.
Дин желает. Он насаживается изо всех сил на два пальца, но этого не достаточно. И Сэм отлично это осознает, нарочно растягивая его неспешными и дразнящими движениями. Перед тем как утвердительно кивнуть, Дин смахивает капельки пота, кусает губу в попытках возвратить для себя глас, пока Сэм трется носом о его шейку.
– Да, Сэмми, – мычит Дин, здесь же смутившись, как неровно, скупо звучит его глас, но Сэм только улыбается меж поцелуями. В любом случае Дин знал, что все равно сдастся и Сэм свое получит, – вот дерьмо, ну отлично, блин! Я желаю ещё. Давай уже, запихни в меня ещё один палец и оттрахай.
Сэм достаточно хмыкает, и здесь же Дин ощущает, как в него толкается ещё один палец, сейчас не смазанный, но Дин уже довольно растянут, и легкое жжение только доставляет наслаждение. Ему так охото дотронуться до собственного члена, что пальцы неконтролируемо сжимаются в кулак, но он как и раньше держит руки над головой. Сэм опять принимается энергично его трахать, при каждом толчке задевая простату, и Дин уже практически… Если б ему удалось прикоснуться к члену хотя бы на секунды, он бы…
– Нет, Дин, – раздается глас Сэма, и рука с волос Дина перемещается на запястья, впечатывая их в стенку, пальцы впиваются в свежайшие синяки, заставляя Дина неудобно выгибаться под захватом. – Конкретно так, оставайся на месте. Давай, я же чувствую, как ты сжимаешься вокруг моих пальцев. Для тебя ведь этого хватит, Дин? Я даже не прикоснусь к твоему члену, правда? Ты и так уже сочишься.
Так и есть, но Дину наплевать, он упирается в стенку, позволяя Сэму задерживать себя навесу, пока три пальца входят и выходят из его тела. Он так близко, что практически плачет, но ещё не совершенно, ничего не выходит, и он умолял бы, не перехвати у него дыхание.
– Можешь кончать, – твердо произносит Сэм, его пальцы ещё раз в итоге сгибаются и делают круг. Дин застывает поначалу от удивления, а потом от нахлынувшего на него наслаждения, его член содрогается, и он кончает. Перед очами проносятся белоснежные вспышки. Сэм поглаживает его во время спазмов, нашептывая в ухо какие-то пошлости, и удовлетворенная ухмылка на лице брата различима даже через пелену оргазма.
– Прекрасно, – мягко и достаточно произносит Сэм, и Дин, наверняка, купился бы на этот тон, если б не ощущал, как член брата упирается ему в спину. Сэм высвобождает его запястья, и Дин поворачивается, совершенно не удивляясь, когда его губки сминают в поцелуе, уносящем весь воздух из легких. Он практически не отвечает, язык еле двигается, но это не играет никакой роли, так как Сэм напирает на него, пробуя на вкус, смакуя, поддерживая его руками за ноги и не давая свалиться.
– Ты замарал стенку.
– Это все ты повинет, – слабо улыбаясь, бурчит Дин в рот Сэма, но когда тот поднимает на него взор, его глаза полны тьмы и голода, и Дин знает: ничего пока не завершилось.
– Иди на кровать, Дин, – ровно, без ухмылки произносит Сэм. Он сжимает лицо Дина в ладонях и легонько целует, позже отступает на шаг, – моя очередь.
Тот не спорит, хотя на данный момент, когда его нужды уже удовлетворены, мог бы. Может,… из-за того, как Сэм сжимает челюсти, а может, из-за мокроватого блеска в его очах, но, в любом случае, Дин отворачивается и подходит к кровати, становясь на четвереньки. Конкретно так, как – он точно это знает, – Сэм желал бы его созидать. Сейчас щеки Дина пылают уже от стыда, пока Сэм рассматривает его на расстоянии, очевидно наслаждаясь тем, что опять принудил его волноваться, напомнив, чем они занимаются. Хотя чем он, фактически, на данный момент занимается? Подчиняясь Сэму, воспринимает это, воспринимает неизбежность того, к чему они шли все это время.
– Дин, – произносит Сэм, и Дин практически подпрыгивает от неожиданности. В голосе Сэма слышится веселье, но оттого, что Сэм стоит в другом конце комнаты, Дину охото обернуться и поглядеть, что тот на данный момент делает. Но он не двигается. Слышатся звуки скользящей по телу рубахи, и Дин пробует представить, как смотрится его брат в данную минутку – нерасторопно раздевающийся, наблюдающий за Дином, который стоя на четвереньках ожидает, чтоб его трахнули.
– Я слышу твои мысли даже отсюда.
– Ну и подойди тогда, – отвечает Дин и сходу жалеет, прикусив губу. Сэм не отвечает, но матрас около Дина проминается, и тот сжимается, ждя, что Сэм, рассердившись, решит его наказать.
– Как на данный момент? – жарко шепчет Сэм на ухо, и Дин не может побороть дрожь, отчего Сэм звучно смеется. Одна рука ложится на ягодицу Дина, оттягивая кожу и выставляя на обозрение заднепроходное отверстие. Дин мотает головой, заливаясь краской больше, пока Сэм изучает его, как будто выбирает продукт в магазине.
– Ты мне нравишься конкретно таким, Дин, когда ты таковой покладистый, без всей этой бравады, – негромко гласит Сэм. Дин прикусывает язык, чтоб сдержать ответную реплику. Сейчас Сэм раздвигает его ягодицы обеими руками.
– Ты весь дрожишь, в курсе?
– Займись уже лучше делом, – выпаливает Дин, хватая ртом воздух, когда на его ягодицу резко опускается ладонь, оставляя чувства, как после удара крапивой.
– Тихо, – кидает Сэм, наклоняясь, и Дин ощущает его дыхание напротив собственного входа. Он нервничает. Они никогда не занимались таким ранее, и Дин ощущает себя не в собственной тарелке. Охото отодвинуться, но пальцы Сэма прочно впиваются в кожу, удерживая его на месте.
– Я всё равно тебя не трахну, пока ты не станешь меня умолять.
– Сэм…
2-ой удар оказывается чувствительнее, и Дин затыкается. От третьего он подпрыгивает, от 4-ого неудобно крючится.
– Я произнес, тихо, – твердо повторяет Сэм, и Дин согласно кивает, издавая немощный стон, когда Сэм принимается выкусывать на его пятой точке такие же метки, как на ключице и шейке.
– Умница, сейчас постой расслабленно.
Дин честно пробует, но почувствовав, как Сэм вылизывает дорожки вокруг его входа, от удивления подается вспять, завывая, так как Сэм мстит ему еще одним укусом. Потом язык опять продолжает собственный путь, и Дин чувствует его мокрое прикосновение. Он уже растянут, потому когда Сэм резко засовывает собственный язык вовнутрь, Дин издает испуганный полувскрик, так глубочайшим кажется ему проникновение. Сэм не дает времени приспособиться и сразу начинает трахать его языком, резвыми толчками, от которых член Дина содрогается и опять начинает медлительно подниматься, невзирая на то, что Дин не так давно кончил. Сэм бурчит что-то прямо в анус, заставляя Дина звучно стонать, зарываясь лицом в грязное гостиничное одеяло.
– Ммм, хорошо, – гласит, отстраняясь, Сэм, и Дин не может сдержать разочарованное хныканье.
– Тихо, детка, – успокаивающе произносит Сэм. Дину охото его ударить, но он отрешается от этой идеи. На замену раздражению приходит чувство благодарности, когда рука Сэма принимается разглаживать его член, а большой палец обводит неспешными кругами головку. – Подержи, Дин, чтоб мне было удобней, – гласит Сэм, и Дин на автомате тянется к своей пятой точке, разводя ягодицы.
Сейчас Дину наплевать на смущение, хотя язык Сэма снова хозяйничает в его пятой точке, а палец сразу с этим поглаживает простату, опять и опять. Непрекращающаяся атака на сверхчувствительную точку принуждает безостановочно сотрясаться большой дрожью, хотя разрядка так и не приходит. Дин стонет и пыхтит в покрывало, испытывая практически несуразное желание возносить молитвы руке, дрочащей его член, доводя наслаждение, которое и так сотрясает всё его тело, до предела.
Когда Сэм отодвигается, Дин ещё пару секунд приходит в себя. Он стонет и открывает глаза. В один момент накатывает осознание, что он как и раньше придерживает свои ягодицы руками, позволяя Сэму глядеть на себя, и Дин отпускает руки. Сэм перехватывает это движение, возвращая его ладошки на прежнее место.
– Не дергайся, – гласит он, и Дин от всей души удивляется тому, как расслабленно звучит глас Сэма, когда сам он готов подорваться, хотя кончил совершенно не так давно. Естественно, Сэм ранее спустил ему в рот в машине, но на черта весь этот контроль, непременно нужно быть таковой задницей?
– Попроси меня, Дин, – произносит Сэм, и только сейчас Дин слышит в его словах отголосок неописуемо сильного желания, – Дин, попроси. Попроси оттрахать тебя.
Дин не отвечает. Он давится словами, пытаясь обернуться через плечо, но руки Сэма в районе лопаток прочно его фиксируют. Глас Сэма опять, как будто повторяя мантру, просит его уступить. И Дин все равно вот-вот кончит, так какая разница, одним унижением больше, одним меньше?
– Сэм, – зовет он и не выяснит собственный свой глас, хотя, если б он увидел себя на данный момент со стороны: на коленях, с раскрытыми для младшего брата ягодицами, – навряд ли Дин вызнал себя сам. Не принципиально. Какая разница, это его Сэмми, и он так желает.
– Пожалуйста, Сэмми. Пожалуйста, Сэмми, давай… Сэм, да трахни ты меня уже, а? Просто сделай это…
Вот и всё. Сэм грубо хватает его за ноги, но эти чувство не идут ни в какое сопоставление с тем, как в него одним движением, с легкостью раздвигая мускулы, заходит – мокроватый и жесткий – член Сэма. Резкое вторжение обжигает, и Дин ощущает себя растянутым до максимума. Он звучно стонет, когда Сэм начинает двигаться: прежняя сдержанность брата очевидно покинула.
– Да, так, Дин, так, – шепчет Сэм и вдруг резко тянет его вспять, к для себя на колени. Одна ладонь Сэма оказывается на животике, поглаживая и лаская, 2-ая принимается дрочить его член – энергично, грязно и просто здорово. Под таким углом член Сэма заходит ещё поглубже, и Дин уже не разбирает, что тот бурчит, хотя время от времени может различить слова «супер», «как хорошо», «люблю» и «так тесно». Да пофиг, пока Сэм трахает его – размашисто, равномерно, очень, как раз так, как и представлял Дин, ещё в самом начале, когда Сэм поглядел на него в машине взором «это-всё-моё-и-сейчас-я-это-докажу».
Сэм чувствительно кусает его за ухо, и Дин изгибается, пойманный меж всхлипом и рыком. Ладонь Сэма сжимает его член посильнее, ускоряя движения, пока мир не преобразуется в размытое пятно. Потом Дин вскидывается на какое-то мгновение, и обессиленно валится на брата, все ещё омываемый волнами оргазма. Сэм продолжает трахать его, гневно, глубоко и стремительно, пока в конце концов не замирает и кончает, всаживая Дину по самые яичка. Спустя пару минут они падают на мокрое от пота покрывало, тяжело дыша, смаргивая слезы с глаз и пытаясь отдышаться. Молчание затягивается, но Сэм не отодвигается, ну и Дин не возражает, когда его обымают и притягивают ближе. Охото спать, и перед этой потребностью меркнет даже желание сходить в душ. Он без сил. Он практически засыпает, когда Сэм выходит из него, и Дин содрогается, почувствовав прикосновение губ к виску.
– Ты в порядке? – шепчет Сэм. Большая долговязая девчонка, задумывается Дин и сонно бубнит что-то непонятное, слыша в ответ смешок брата кое-где в районе собственной маковки. Опять все в порядке, будто бы они не трахались только-только, как зайчики, и у Дина не ломит все тело, а Сэм, который не так давно кончил в него, не обымает его таким собственническим жестом. И будто бы Дин не разрешает ему все это.
Все в порядке, так как по-другому и быть не могло. Поэтому …что остальное непринципиально. Это они, они совместно, и они в конце концов, наконец понимают друг дружку. Дину не необходимы слова. Может, с течением времени они не пригодятся и Сэму.
– Люблю, – шепчет Сэм, и хотя Дин уже практически дремлет, он неразборчиво бормочет то же самое. Каким-то образом Сэму удается различить ответ, и он тихо произносит с ухмылкой:
– Спасибо.
Это не «спасибо» за трах либо за объятия после него, это «спасибо» за то, что брат смирился, за то, что воспринимает «их». Дин, может, и ответил бы чего, но уже проваливается в сон. Позже. Все позже.
У их ещё есть время.
