Он появился у их в конце озари. Темного негодного денька незнакомый мужик зашел на их скромное подворье. Низкий, худощавый, с маленькими волосами и рыжеватыми усами. Он почему-либо показался Марте схожим на плюгавую крысу. Тусклые глазенки на бледноватом лице и узкий острый нос только усиливали это воспоминание, а потертая, помятая одежка с острым затхлым запахом совсем уверил даму и поэтому, что перед ней один из представителей семейства крысиных.
Но незнакомца, по-видимому, не очень очень тревожил его внешний облик. Уверенной поступью он подошел к дому и гнусавым голосом произнес:
– Хороший денек! Тут живут Ткачуки?
– Да, — вялым голосом ответила мама Марты.
– Имею для их известие, от их владельца.
На этих словах мама тяжело опустилась на кривоногую скамью и смогла только тревожно спросить:
– Да, мы Ткачуки. Как он там?
Отец Марты уже выше 5 лет посиживал в кутузке. Шоферя «фурой», он нечаянно сбил человека. После заключения весточек о нем у их было малость.
– Да нормально, – глухо буркнул Зайда. – Мы совместно посиживали. Вот тут у меня есть письмо от него.
Пока мать читала лист бумаги, исписанный фиолетовыми каракулями маленького почерка, незнакомый мужик от нечего делать рассматривал пожелтевшие деревья в саду. Бросив беглый взор на Марту, он немного улыбнулся ей, чем вызывал у девицы какое-то непостижимое чувство омерзения к собственному незаметному лицу.
Прочитав письмо, мать потихоньку поинтересовалась:
– А словестно он ничего не просил пересказать?
– Просил, чтоб я за способности вам посодействовал, если на то будет ваша воля.
В селе всегда нужные прочные трудолюбивые руки. В особенности они пригодятся в том хозяйстве, где издавна уже не было мужчины. Потому не умопомрачительно, что мама Марты с радостью пристала на предложение прежнего арестанта. Она поселила его в их издавна запущенной конурке и загрузила бессчетным количеством безотложных дел.
Зайда (а конкретно такое прозвище как-либо неприметно и стремительно “прилипло” к мужчине) с присущей ему уравновешенностью взялся за работу. При всем этом он нашел такое неописуемое старание, напористость и трудолюбие, что это не могло остаться вне поля зрения мамы Марты. А скоро благодарность дамы за каждодневную мужскую помощь в их подворье вылилась в то, что она содействовала тому, что Зайда перебрался из тесноватой конурки на ее широкую кровать.
Нет, естественно, женщина в особенности не осуждала свою маму за этот поступок. На то время Марта уже была довольно взрослой для того, чтоб осознать то прохладное долголетнее одиночество, которое лютым льдом сковывало сердечко ее матушки. Она только могла догадываться о том, какая ненасытная жажда к обыкновенному мужскому теплу и ласке кипит в этой побитой судьбой и жизнью даме. Единственно, чего не могла осознать женщина, почему конкретно на смену ее отца, мать избрала этого плюгавого неприглядного человечка. Правда, недопонимание это продолжалось недолго.
Скоро, внимательнее присмотревшись к их новенькому сожителю, Марта сообразила, что время от времени наружность человека является обманчивой. Несмотря на собственный довольно плохой вид, Зайда оказался необычным человеком. Он был проницательным, рачительным и искренним мужиком. К мамы Марты относился с незаурядным почетом и почтением. И под этим воздействием обездоленная дама расцвела, как 1-ый подснежник ранешней весной.
Не прошло и месяца, как женщина закончила узнавать родную мамочку. Она изменялась на очах, излучая вокруг жизнерадостность, энергичность и бодрость. Стала будто бы младше, оживленнее, веселее, счастливее. С каждым деньком вялость и печаль меньше оказывались на ее лице. Побитая судьбой, сумрачная и неприветливая дама стремительно преобразовывалась в молоденькую симпатичную кросотку.
Естественно, это колдовское перевоплощение матери не могло не воздействовать на Марту. Она с все огромным вниманием начала прицениваться к Зайде. Женщина пробовала осознать источник его неистощимого оптимизма и убежденности внутри себя. Часто засыпала взрослый мужчину ливнем откровенных вопросов. Интересовалась его прежней жизнью, тем, что привело его в кутузку и планами на будущее.
На все эти вопросы Зайда отвечал приязненной ухмылкой и длиннющими историями о собственном богатом на событии прошедшем. Марта слушала, затаив дыхание. Женщина, которая за всю свою жизнь не выезжала далее района, где проживала, часто просто не веровала в то, что в мире могут существовать такие необыкновенные места и могут происходить так изумительные действия. Она слушала и слушала мужчину, часто ловля себя на мысли, каким близким и необходимым он стал для нее.
Эта невинная близость имела свое внезапное продолжение. Проводя много времени с мужиком, Марта неприметно себе незаурядно увлеклась им. В жизни так время от времени случается, когда молодые неопытные девченки поневоле поддаются чарам шарма взрослого мужчины. Но это молодецкое увлечение проходит, и рядовая рассудительность берет свое.
В случае с Мартой этого, к огорчению, не случилось. Отчасти через впечатлительность и чувственность девицы, в большей мере из-за того, что Зайда делал все вероятное, чтоб еще более привязать ее к для себя. Он специально вызывал ее на откровенные, искренние беседы. Делал мелкие подарки-сюрпризы. А главное, относился будто бы к истинной царице. И наивное девичье сердце не выдержало. Помаленьку оно впустило у себя неизведанное до сего времени чувство на имя Любви.
Хотя то, что она окутана любовной лихорадкой, Марта понятна не сходу. Вышло это прозрение на денек рождения девицы. В тот денек она в первый раз поцеловалась с Зайдой. На рассвете мужик поздравил ее с шестнадцатилетнем и по традиции закрепил свое поздравление невинным поцелуем, их уста повстречались, и на какое-то мгновение она просто растворилась в его объятиях, наслаждаясь его запахом, его теплом и близостью. Женщина закрыла глаза и ощутила вкус его взрослого поцелуя, только позже они отпустили друг дружку. В очах Зайды Марта увидела отголосок своей страсти. Но тут она вспомнила о маме, и беспечное счастье сразу пропало, уступив место для обжигающего стыда.
Женщина отшатнулась от старого бабника, а тот, будто бы ничего такого особенного и не случилось, мило ей улыбнулся и направился в спальню к мамы. После того варианта все в жизни Марты опрокинулось ввысь тормашками. С одной стороны, у нее не осталось и крошки колебаний в том, какой конкретно костер пылает в ее душе. С другой – не хотелось причинять боль своей матушки, которая стала невольной соперницей собственной юной дочки.
В таком смятении прошло два месяца. Все это время женщина не находила для себя места, а клубок мыслей, чувств, фантазий и желаний становился все более запутанным. Марта страшилась и в то же время лелеяла свою страсть. Она жалела родную мама и в то же время терпеть не могла за то, что та стояла на препятствии ее счастью. Женщина обожала Зайду и не знала, как сознаться ему в собственных эмоциях.
Но скоро все отважилось будто бы само собой. После Рождественских праздничков мама Марты поехала в гости к собственной сестре, которая жила в другом районе. Возвратиться должна была аж на последующий денек. Вечерком, управившись со всеми домашними делами, мужик с женщиной сели ужинать. Зайда достал бутылку домашнего вина и предложил Марте испить с ним. Поначалу женщина решительно отрешалась. Но после долгих уговоров он смог достигнуть собственного. Женщина испила один раз, 2-ой, в 3-ий раз… Когда бутылка практически опустела, меж ними появился довольно откровенный разговор.
– Вам не скучновато тут с нами? – внезапно спросила Марта, чувствуя, как нагретая алкоголем кровь кипит в ее жилах.
– Естественно, что нет, – медлительно произнес Зайда и стремительно прибавил: – Жизнь в селе, может быть, малость одинаковая и прогнозируемая, но в целом мне тут понравилось. Вы прекрасные люди, и мне очень отлично с вами.
Марта будто бы ненароком опустила …свою ладонь на руку Зайды и провела ноготком по его коже, от чего у самой аж муравьи побежали по спине.
– И это все? Я вам только прекрасный человек?
– Нет, конечно нет, – ответил Захожий мурчащем, как будто у кота, голосом. – Ты издавна уже нравишься мне. Ты очень симпатичная и магическая женщина. Мне нравится миловаться твоей красотой, слушать твой ласковый голосок, просто ощущать жар твоего юного тела. Я нередко вспоминаю тот наш поцелуй на твоем деньке рождения и очень мечтаю его повторить.
От этих слов мужчины нежные ноготки перевоплотился в острые когти, которые впились в его кожу. Обширно улыбнувшись, Зайда окутал руками ее тело и придавил к для себя. Ее рыжеватые волосы свалились ему на грудь и лица. Марта погладила его по спине, тогда как он пропустил ее волосы через пальцы. Она ощутила, как к затылку поднялся жар. Его губки нашлись сами собой, и он лаского начал ее целовать. Почувствовав его возбуждение, она тихо застонала, после этого уже и он не сумел сдержать стона.
Здесь Зайда поднялся из-за стола и посмотрев на разгоряченное от волнения и возбуждения девичье лицо.
– Пошли, – шепнул он за осиплым от возбуждения голосом и взял ее за руку.
Она и для себя медлительно встала, наслаждаясь и практически вбирая у себя то, что лицезрела: крепкую фигуру Зайды, его бледноватую кожу, растрепанные волосы, лихорадочно блестящие глаза. Он потянул ее к спальне, но женщина не желала ожидать так длительно, поэтому снова обняла его и медлительно подняла платьице. Когда он сообразил, чего конкретно она желает от него, то с легким вздохом погрузился на пол…
Дрожа от возбуждения Марта, прилегла около него. Затаив дыхание, она позволила мужчине раздеть себя. Женщина услаждалась его касаниями, когда Зайда стаскивал с нее платьица, расстегивал лифчик и снимал трусики. Ей нравилось, когда мужские пальцы скользили по ее коже. Марта были несусветно приятны опытные ласки мужчины, его страстные поцелуи, его возбуждающие комплименты и похвальбы.
Когда мужик подмял ее под себя, женщина с готовностью раздвинула ноги, позволяя ему беспрепятственно просачиваться в затаенные уголки ее тела. Марта уже имела маленький опыт интимных отношений потому не ощущала никакого ужаса. Ей даже было интересно, как это произойдет с взрослым опытным мужиком. Что нового он сумеет ей показать и чего обучить. Какие ранее не испытанные чувства раскроются ее восприятию в этот необыкновенный вечер.
И Зайда не околпачил надежд молодой девицы. Он сразу показал себя на высоте, и прямом и переносном смысле этого значения. Оказавшись верхом на молодой девице, он засыпал ее ливнем жарких поцелуев. Губки мужчины неустанно голубили девичью кожу, вызывая каждым прикосновением небольшой взрыв в душе Марты. Ели, сдерживаясь от вскриков страсти, она услужливо подставляла под его горячие поцелуи свои губки, лицо, шейку, плечи.
В то же время руки мужчины не забывали про другие части девичьего тела. Поначалу они вволю наигрались грудями Марты. Женщина еще с 12-ти лет гордилась этим своим “дамским достоинством”. Они у нее были большенными, упругими с большими сосками в окружении темно-коричневых нимбов. Как раз довольно созрелыми, для того чтоб стать предметом вожделения для многих парней. И Зайда не преминул пользоваться подарком молодой девицы. Он длительно и достаточно грубовато мял и тискал соблазнительные девичьи полушария. Свирепо щипал пальцами соски. Скупо покусывал нежную кожу зубами.
Марта со странноватым наслаждением, вытерпела все эти проделки старенького бабника. Ей почему-либо нравилась боль, которую он ей причинял. Девице было мила нарочитая грубость мужчины. Мужская наглость и бесстыдство несусветно возбуждали девичье сознание. Ей хотелось стать преданной рабой в руках этого всесильного государя.
Опытный Зайда стремительно сообразил состояния Марты, потому бесцеремонно отдал приказ:
– Раздвинь ноги пошире.
Женщина с готовностью исполнила этот приказ. Она нескромно раздвинула ноги так обширно как смогла. Позже с замиранием сердца ощутила, как рука мужчины скользнула вниз, и толстые потные пальцы начали ощупывать ее промежность. Поначалу выпуклый лобок, чуть поросший рыжеватыми кудрями, позже приоткрытые половые губки, а в конце концов и возбужденный клитор с мокроватым влагалищем. Марта позволила мужчине учить собственный срам столько времени сколько ему этого хотелось.
Но Зайде 1-го прощупывание девичьей промежности было не достаточно. Он как-то неприметно и стремительно приспустил брюки, растянул собственного “хобота” и с силой загнал его в лоно Марты. Женщина вскрикнула от неожиданности и боли, но мужчину это нисколечко не тревожило. Он напористо всовывал собственный большой член в ее небольшую дырочку. Свирепо проникал в такие затаенные места в каких доныне посчастливилось побывать только одному человеку. Им был один одноклассник Марты, который полгода вспять подпоил ее, а позже, воспользовавшись состоянием девицы, изнасиловал ее.
Сейчас же девице предстояло принять в свое влагалище не некий худосочный член молодого мальчугана, а реальную елду взрослого мужчину. И она это сделала с одичавшим визгом и звучными вскриками, которые только подзадоривали Зайду. Старенькый бабник был неумолим. Войдя в молоденькую даму он сделал то что сделал бы каждый взрослый мужик. Не обращая внимания на девичьи причитания, мужик просто удовлетворил свою похоть. Работая торсом, как будто отбойным молотком своим могучим членом решительно расширял вход в лоно Марты.
Поначалу девице было очень больно. Но достаточно скоро это противное чувства пропало, а на его место пришли удовольствие и удовлетворенность. Не испытываемое ранее наслаждение наводнило душу Марты. От него кружилась голова, путались мысли и хотелось запеть. Конечно, петь женщина не стало, а вот одичавшим “у-у-ух” звучно отозвалась на все последующие деяния мужчины. Позабыв о всем в мире она звучно кричала и кричала не в силе удержать внутри себя те чувства которые переполняли ее естество. А когда пришел момент оргазма, Марта была так возбуждена, что даже растеряла сознания…
Они лежали рядом в постели, укрытые только узким покрывалом. Была уже середина ночи, и через узенькое окно в комнату проникало довольно колоритное сияние полного месяца. Зайда прочно спал, умиротворенно прижавшись всем телом к Марте. Но юная женщина не могла замкнуть глаз. В конце концов она освободилась от его объятий, встала и практически бесшумно подошла к окну. Из комнаты женщина лицезрела спящее село, белоснежные домики, которые прижимались друг к другу. По ту сторону окна к самому горизонту тянулись заснеженные сады, поля и леса.
– Тебя что-то беспокоит, милая? – спросил мужик, внезапно проснувшись. – Не беспокойся. Все будет отлично.
– Ты так думаешь? – потихоньку произнесла Марта. – Как же моя мать?
– А что твоя мать? – беспечно зевнул мужик, – она взрослая дама и усвоит нас. Мы любим, друг дружку, и ничто на свете не станет на пути нашему счастью.
Как и все на свете, эта ночь, в итоге, завершилась, а совместно с ее окончанием началось время колебаний и терзаний. Марта не могла успокоиться после собственного поступка. С одной стороны, ей не давали покоя томные мысли о том, что она подло предавала свою родную маму. С другой стороны женщина просто не представляла собственной следующей жизни без Зайды. Его пылкие объятия, страстные поцелуи и жаркие признания в любви не давали ей покоя ни на мгновение. Она задумывалась о их. Она не могла запамятовать, бредила ими.
А мужик, как будто читая ее духовное смятение, делал все вероятное, чтобы еще более впечатлить ее молодое сердце. Зайда будто бы специально окружил даму аурой собственного внимания. Он не давал ей покоя ни на минуту. Мужик был всегда разлюбезным и милым. Он, казалось, не уставал всеми вероятными методами поддерживать в Марте огнь любовной страсти и интимного желания. Мужская искренняя ухмылка, обольстительный сияние глаз и нежные убедительные слова безотказно …оказывали влияние на неопытную даму. Она больше увлекалась им. Женщина и не увидела, как совсем запуталась в сети разноплановых желаний и фантазий.
Зайда же, будто бы ловкий паук, и в предстоящем искусно плев свои сети искушения. Он знал, как и что необходимо сказать, чтобы еще более увлечь доверчивое девичье сердце. Мог неторопливыми минутками любовной ласки поселить в душе Марты истинное блаженство. А она, млея в его объятиях, запамятовал вообще обо всем. Для девицы был важен только ее возлюбленный, а все другое было напрасностью, не достойной ее внимания. Даже то, что собственного возлюбленного она должна разделять с родной мамой.
Сколько бы продолжалось это сладкое безумие, тяжело сказать. Марта, находясь в любовном угаре, могла мыслить только о Зайде и собственных эмоциях к нему. А старому бабнику только этого и необходимо было. Он воспользовался девичьей наивностью, не давая никаких надежд и обещаний на будущее. Он был полностью доволен развитием событий.
Но сначала весны мама случаем застала их в страстных объятиях. Дома поднялся большой скандал. Дама грубо выругала родную дочку, со злобой назвав ее путаной. А старенького обольстительника решительно изгнала из их дома.
Через неделю после того, как старенькый бабник покинул их дом, Марта с мамой сообразили, что – беременные…
